俄罗斯童话：Сказка о молодильных яблоках и живой воде

В некотором царстве， в некотором государстве жил да был царь， и было у него три сына： старшего звали Федором， второго Василием， а младшего Иваном.

　　Царь очень устарел и глазами обнищал， а слыхал он， что за тридевять земель， в тридесятом царстве есть сад с молодильными яблоками и колодец с живой водой， Если съесть старику это яблоко - помолодеет， а водой этой умыть глаза слепцу - будет видеть.

　　Царь собирает пир на весь мир， зовет на пир князей и бояр и говорит им：

　　- Кто бы， ребятушки， выбрался из избранников， выбрался из охотников， съездил за тридевять земель， в тридесятое царство， привез бы молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец？ Я бы этому седоку полцарства отписал.

　　Тут больший стал хорониться за середнего， а середний за меньшого， а от меньшого ответу нет.

　　Выходит царевич Федор и говорит：

　　- Неохота нам в люди царство отдавать. Я поеду в эту дорожку， привезу тебе， царю-батюшке， молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец.

　　Пошел Федор-царевич на конюший двор， выбирает себе коня неезженого， уздает узду неузданую， берет плетку нехлестаную， кладет двенадцать подпруг с подпругою - не ради красы， а ради крепости…… Отправился Федор-царевич в дорожку. Видели， что садился， а не видели， в кою сторону укатился……

　　Ехал он близко ли， далеко ли， низко ли， высоко ли， ехал день до вечеру - красна солнышка до закату. И доезжает до росстаней， до трех дорог. Лежит на росстанях плита-камень， на ней надпись написана：

　　"Направо поедешь-себя спасать， коня потерять. Налево поедешь - коня спасать， себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".

　　Поразмыслил Федор-царевич： - "Давай поеду - где женату быть".

　　И повернул на ту дорожку， где женатому быть. Ехал， ехал и доезжает до терема под золотой крышей. Тут выбегает прекрасная девица и говорит ему：

　　- Царский сын， я тебя из седла выну， иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать.

　　- Нет， девица， хлеба-соли я не хочу， а сном мне дороги не скоротать. Мне надо вперед двигаться.

　　- Царский сын， не торопись ехать， а торопись делать， что тебе любо-дорого.

　　Тут прекрасная девица его из седла вынула и в терем повела. Накормила его， напоила и спать на кровать положила.

　　Только лег Федор-царевич к стенке， эта девица живо кровать повернула， он и полетел в подполье， в яму глубокую……

　　Долго ли， коротко ли， - царь опять собирает пир， зовет князей и бояр и говорит им：

　　- Вот， ребятушки， кто бы выбрался из охотников - привезти мне молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец？ Я бы этому седоку полцарства отписал.

　　Тут опять больший хоронится за середнего， а середний за меньшого， а от меньшого ответу нет.

　　Выходит второй сын， Василий-царевич：

　　- Батюшка， неохота мне царство в чужие руки отдавать. Я поеду в дорожку， привезу эти вещи， сдам тебе в руки.

　　Идет Василий-царевич на конюший двор， выбирает коня неезженого， уздает узду неузданую， берет плетку нехлестаную， кладет двенадцать подпруг с подпругою.

　　Поехал Василий-царевич. Видели， как садился， а не видели， в кою сторону укатился…… Вот он доезжает до росстаней， где лежит плита-камень， и видит：

　　"Направо поедешь-себя спасать， коня потерять.

　　Налево поедешь - коня спасать， себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".

　　Думал， думал Василий-царевич и "поехал дорогой， где женатому быть. Доехал до терема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.

　　- Царский сын， не торопись ехать， а торопись делать， что тебе любо-дорого……

　　Тут она его из седла вынула， в терем повела， накормила， напоила и спать положила.

　　Только Василий-царевич лег к стенке， она опять повернула кровать， и он полетел в подполье.

　　А там спрашивают：

　　- Кто летит？

　　- Василий-царевич. А кто сидит？

　　- Федор-царевич.

　　- Вот， братан， попали！

　　Долго ли， коротко ли， - в третий раз царь собирает пир， зовет князей и бояр：

　　- Кто бы выбрался из охотников привезти молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец？ Я бы этому седоку полцарства отписал.

　　Тут опять больший хоронится за середнего， середний за меньшого， а от меньшого ответу нет.

　　Выходит Иван-царевич и говорит：

　　- Дай мне， батюшка， благословеньице， с буйной головы до резвых ног， ехать в тридесятое царство - поискать тебе молодильных яблок и живой воды， да поискать еще моих братьецев.

　　Дал ему царь благословеньице. Пошел Иван-царевич в конюший двор - выбрать себе коня по разуму. На которого коня ни взглянет， тот дрожит， на которого руку положит - тот с ног валится……

　　Не мог выбрать Иван-царевич коня по разуму. Идет повесил буйну голову. Навстречу ему бабушка-задворенка.

　　- Здравствуй， дитятко， Иван-царевич！ Что ходишь кручинен-печален？

　　- Как же мне， бабушка， не печалиться - не могу найти коня по разуму.

　　- Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу， на цепи железной. Сможешь его взять - будет тебе конь по разуму.

　　Приходит Иван-царевич к погребу， пнул плиту железную， свернулась плита с погреба. Вскочил ко добру коню， стал ему конь своими передними ногами на плечи. Стоит Иван-царевич - не шелохнется. Сорвал конь железную цепь， выскочил из погреба и Ивана-царевича вытащил. И тут Иван-царевич его обуздал уздою неузданой， оседлал седельцем неезженым， наложил двенадцать подпруг с подпругою - не ради красы， ради славушки молодецкой.

　　Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Видели， что садится， а не видели， в кою сторону укатился…… Доехал он до росстаней и поразмыслил：

　　"Направо ехать - коня потерять， - куда мне без коня-то？ Прямо ехать - женату быть， - не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать - коня спасти， - эта дорога самая лучшая для меня".

　　И поворотил он по той дороге， где коня спасти - себя потерять. Ехал он долго ли， коротко ли， низко ли， высоко ли， по зеленым лугам， по каменным горам， ехал день до вечеру - красна солнышка до закату - и наезжает на избушку.

　　Стоит избушка на курьей ножке， об одном окошке.

　　- Избушка， избушка， повернись к лесу задом， ко мне передом！ Как мне в тебя зайти， так и выйти.

　　Избушка повернулась к лесу задом， к Ивану-царевичу передом. Зашел он в нее， а там сидит баба-яга， старых лет. Шелковый кудель мечет， а нитки через грядки броеает.

　　- Фу， фу， - говорит， - русского духу слыхом не слыхано， видом не видано， а нынче русский дух сам пришел.

　　А Иван-царевич ей：

　　- Ах ты， баба-яга， костяная нога， не поймавши птицу - теребишь， не узнавши молодца - хулишь. Ты бы сейчас вскочила да меня， добра молодца， дорожного человека， накормила， напоила и для ночи постелю собрала. Я бы улегся， ты бы села к изголовью， стала бы спрашивать， а я бы стал сказывать - чей да откуда.

　　Вот баба-яга это дело все справила - Ивана-царевича накормила， напоила и на постелю уложила. Села к изголовью и стала спрашивать：

　　- Чей ты， дорожный человек， добрый молодец， да откуда？ Какой ты земли？ Какого отца， матери сын？

　　- Я， бабушка， из такого-то царства， из такого-то государства， царский сын Иван-царевич. Еду за тридевять земель， за тридевять озер， в тридесятое царство за живой водой и молодильными яблоками.

　　- Ну， дитя мое милое， далеко же тебе ехать： живая вода и молодильные яблоки - у сильной богатырки девицы Синеглазки， она мне родная племянница. Не знаю， получишь ли ты добро……

　　- А ты， бабушка， дай свою голову моим могутным плечам， направь меня на ум-разум.

　　- Много молодцев проезживало， да не много вежливо говаривало. Возьми， дитятко， моего коня. Мой конь будет бойчее， довезет он тебя до моей середней сестры， она тебя научит.

　　Иван-царевич поутру встает ранехонько， умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.

　　Вдруг он и говорит коню：

　　- Стой！ Перчатку обронил.

　　А конь отвечает：

　　- В кою пору ты говорил， я уже двести верст проскакал……

　　Едет Иван-царевич близко ли， далеко ли. День до ночи коротается. И завидел он впереди избушку на курьей ножке， об одном окошке.

　　- Избушка， избушка， повернись к лесу задом， ко мне передом！ Как мне в тебя зайти， так и выйти.

　　Избушка повернулась к лесу задом， к нему передом. Вдруг слышно - конь заржал， и конь под Иваном-царевичем откликнулся.

　　Кони-то были одностадные. Услышала это баба-яга - еще старее той - и говорит：

　　- Приехала ко мне， видно， сестрица в гости.

　　И выходит на крыльцо：

　　- Фу-фу， русского духу слыхом не слыхано， видом не видано， а нынче русский дух сам пришел.

　　А Иван-царевич ей：

　　- Ах ты， баба-яга， костяная нога， встречай гостя по платью， провожай по уму. Ты бы моего коня убрала， меня бы， добра молодца， дорожного человека， накормила， напоила и спать уложила……

　　Баба-яга это дело все справила - коня убрала， а Ивана-царевича накормила， напоила， на постелю уложила и стала спрашивать， кто он да откуда и куда путь держит.

　　- Я， бабушка， из такого-то царства， из такого-то государства， царский сын Иван-царевич. Еду за живой водой и молодильными яблоками к сильной богатырке， девице Синеглазке……

　　- Ну， дитя милое， не знаю， получишь ли ты добро.

　　Мудро тебе， мудро добраться до девицы Синеглазки！

　　- А ты， бабушка， дай свою голову моим могутным плечам， направь меня на ум-разум.

　　- Много молодцев проезживало， да не много вежливо говаривало. Возьми， дитятко， моего коня， поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня научит， что делать.

　　Вот Иван-царевич заночевал у этой старухи， поутру встает ранехонько， умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне. А этот конь еще бойчей того.

　　Вдруг Иван-царевич говорит：

　　- Стой！ Перчатку обронил.

　　А конь отвечает：

　　- В кою пору ты говорил， я уж триста верст проскакал……

　　Не скоро дело делается， скоро сказка сказывается. Едет Иван-царевич день до вечера - красна солнышка до закату. Наезжает на избушку на курьей ножке， об одном окошке.

　　- Избушка， избушка， обернись к лесу задом， ко мне передом！ Мне не век вековать， а одну ночь ночевать.

　　Вдруг заржал конь， и под Иваном-царевичем конь откликнулся. Выходит на крыльцо баба-яга， старых лет， еще старее той. Поглядела - конь ее сестры， а седок чужестранный， молодец прекрасный……

　　Тут Иван-царевич вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать нечего！ Ночлега с собой не возят - ночлег каждому： и пешему и конному， и бедному и богатому.

　　Баба-яга все дело справила - коня убрала， а Ивана-царевича накормила， напоила и стала спрашивать， кто он да откуда и куда путь держит.

　　- Я， бабушка， такого-то царства， такого-то государства， царский сын Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры， она послала к середней， а середняя к тебе послала. Дай свою голову моим могутным плечам， направь меня на ум-разум， как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и молодильных яблок.

　　- Так и быть， помогу я тебе， Иван-царевич. Девица

　　Синеглазка， моя племянница， - сильная и могучая богатырка. Вокруг ее царства - стена три сажени вышины， сажень толщины， у ворот стража - тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пропустят. Надо тебе ехать в середину ночи， ехать на моем добром коне. Доедешь до стены - бей коня по бокам плетью нехлестаной. Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и иди в сад. Увидишь яблоню с молодильными яблоками， а под яблоней колодец. Три яблока сорви， а больше не бери. И зачерпни из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. Девица Синеглазка будет спать， ты в терем к ней не заходи， а садись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя через стену перенесет.

　　Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи， а сел на ее доброго коня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает， мхи-болота перескакивает， реки， озера хвостом заметает.

　　Долго ли， коротко ли， низко ли， высоко ли， доезжает Иван-царевич в середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит - тридцать могучих богатырей Прижимает он своего доброго коня， бьет его плетью нехлестаной. Конь осерчал и перемахнул через стену. Слез Иван-царевич с коня， входит в сад и видит - стоит яблоня с серебряными листьями， золотыми яблоками， а под яблоней колодец. Иван-царевич сорвал три яблока， а больше не стал брать да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. И захотелось ему самою увидать， сильную， могучую， богатырку， девицу Синеглазку.

　　Входит Иван-царевич в терем， а там спят - по одну сторону шесть полениц - девиц-богатырок и по другую сторону шесть， а посредине разметалась девица Синеглазка， спит， как сильный речной порог шумит.

　　Не стерпел Иван-царевич， приложился， поцеловал ее и вышел…… Сел на доброго коня， а конь говорит ему человеческим голосом：

　　- Не послушался， ты， Иван-царевич， вошел в терем к девице Синеглазке. Теперь мне стены не перескочить.

　　Иван-царевич бьет коня плетью нехлестаной.

　　- Ах ты， конь， волчья сыть， травяной мешок， нам здесь не ночь ночевать， а голову потерять！

　　Осерчал конь пуще прежнего и перемахнул через стену， да задел об нее одной подковой - на стене струны запели и колокола зазвонили.

　　Девица Синеглазка проснулась да увидала покражу：

　　- Вставайте， у нас покража большая！

　　Велела она оседлать своего богатырского коня и кинулась с двенадцатью поленицами в погоню за Иваном-царевичем.

　　Гонит Иван-царевич во всю прыть лошадиную， а девица Синеглазка гонит за ним. Доезжает он до старшей бабы-яги， а у нее уже конь выведенный， готовый. Он - со своего коня да на этого и опять вперед погнал…… Иван то царевич за дверь， а девица Синеглазка - в дверь и спрашивает у бабы-яги：

　　- Бабушка， здесь зверь не прорыскивал ли？

　　- Нет， дитятко.

　　- Бабушка， здесь молодец не проезживал ли？

　　- Нет， дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка.

　　- Поела бы я， бабушка， да долго корову доить.

　　- Что ты， дитятко， живо справлюсь……

　　Пошла баба-яга доить корову - доит， не торопится. Поела девица Синеглазка молочка и опять погнала за Иваном-царевичем.

　　Доезжает Иван-царевич до середней бабы-яги， коня сменил и опять погнал. Он - за дверь， а девица Синеглазка - в дверь：

　　- Бабушка， не проскакивал ли зверь， не проезжал ли добрый молодец？

　　- Нет， дитятко. А ты бы с пути-дороги поела блинков.

　　- Да ты долго печь будешь.

　　- Что ты， дитятко， живо справлю……

　　Напекла баба-яга блинков - печет， не торопится. Девица Синеглазка поела и опять погнала за Иваном-царевичем.

　　Он доезжает до младшей бабы-яги， слез с коня， сел на своего коня богатырского и опять погнал. Он - за дверь， девица Синеглазка - в дверь и спрашивает у бабы-яги， не проезжал ли добрый молодец.

　　- Нет， дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.

　　- Да ты долго топить будешь.

　　- Что ты， дитятко， живо справлю……

　　Истопила баба-яга баньку， все изготовила. Девица Синеглазка попарилась， обкатилась и опять погнала в сугон. Конь ее с горки на горку поскакивает， реки， озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича настигать.

　　Он видит за собой погоню： двенадцать богатырок с тринадцатой - девицей Синеглазкой - ладят на него наехать， с плеч голову снять. Стал он коня приостанавливать， девица Синеглазка наскакивает и кричит ему：

　　- Что ж ты， вор， без спросу из моего колодца пил да колодец не прикрыл！

　　А он ей：

　　- Что ж， давай разъедемся на три прыжка лошадиных， давай силу пробовать.

　　Тут Иван-царевич и девица Синеглазка заскакали на три прыжка лошадиных， брали палицы боевые， копья долгомерные， сабельки острые. И съезжались три раза， палицы поломали， копья-сабли исщербили - не могли друг друга с коня сбить. Незачем стало им на добрых конях разъезжаться， соскочили они с коней и схватились в охапочку.

　　Боролись с утра до вечера - красна солнышка до закату. У Ивана-царевича резва ножка подвернулась， упал он на сыру землю. Девица Синеглазка стала коленкой на его белу грудь и вытаскивает кинжалище булатный - пороть ему белу грудь. Иван-царевич и говорит ей：

　　- Не губи ты меня， девица Синеглазка， лучше возьми за белые руки， подними со сырой земли， поцелуй в уста сахарные.

　　Тут девица Синеглазка подняла Ивана-царевича со сырой земли и поцеловала в уста сахарные. И раскинули они шатер в чистом поле， на широком раздолье， на зеленых лугах. Тут они гуляли три дня и три ночи. Здесь они и обручились и перстнями обменялись.

　　Девица Синеглазка ему говорит：

　　- Я поеду домой - и ты поезжай домой， да смотри никуда не сворачивай…… Через три года жди меня в своем царстве.

　　Сели они на коней и разъехались…… Долго ли， коротко ли， не скоро дело делается， скоро сказка сказывается， - доезжает Иван-царевич до росстаней， до трех дорог， где плита-камень， и думает：

　　"Вот нехорошо！ Домой еду， а братья мои пропадают без вести".

　　И не послушался он девицы Синеглазки， своротил на ту дорогу， где женатому быть…… И наезжает на терем под золотой крышей. Тут под Иваном-царевичем конь заржал， и братьевы кони откликнулись. Кони-то были одностадные……

　　Иван-царевич взошел на крыльцо， стукнул кольцом - маковки на тереме зашатались， оконницы покривились. Выбегает прекрасная девица.

　　- Ах， Иван-царевич， давно я тебя поджидаю！ Иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать.

　　Повела его в терем и стала потчевать. Иван-царевич， не столько ест， сколько под стол кидает， не столько пьет， сколько под стол льет. Повела его прекрасная девица в спальню：

　　- Ложись， Иван-царевич， спать-почивать.

　　А Иван-царевич столкнул ее на кровать， живо кровать повернул， девица и полетела в подполье， в яму глубокую.

　　Иван-царевич наклонился над ямой и кричит：

　　- Кто там живой？

　　А из ямы отвечают：

　　- Федор-царевич да Василий-царевич.

　　Он их из ямы вынул - они лицом черны， землей уж стали порастать. Иван-царевич умыл братьев живой водой - стали они опять прежними.

　　Сели они на коней и поехали…… Долго ли， коротко ли， доехали до росстаней. Иван-царевич и говорит братьям：

　　- Покараульте моего коня， а я лягу отдохну.

　　Лег он на шелковую траву и богатырским сном заснул. А Федор-царевич и говорит Василию-царевичу：

　　- Вернемся мы без живой воды， без молодильных яблок - будет нам мало чести， нас отец пошлет гусей пасти.

　　Василий-царевич отвечает：

　　- Давай Ивана-царевича в пропасть спустим， а эти вещи возьмем и отцу в руки отдадим.

　　Вот они у него из-за пазухи вынули молодильные яблоки и кувшин с живой водой， а его взяли и бросили в пропасть. Иван-царевич летел туда три дня и три ночи.

　　Упал Иван-царевич на самое взморье， опамятовался и видит - только небо и вода， и под старым дубом у моря птенцы пищат - бьет их погода.

　　Иван-царевич снял с себя кафтан и птенцов покрыл. а сам укрылся под дуб.

　　Унялась погода， летит большая птица Нагай. Прилетела， под дуб села и спрашивает птенцов：

　　- Детушки мои милые， не убила ли вас погодушка-ненастье？

　　- Не кричи， мать， нас сберег русский человек， своим кафтаном укрыл.

　　Птица Нагай спрашивает Ивана-царевича：

　　- Для чего ты сюда попал， милый человек？

　　- Меня родные братья в пропасть бросили за молодильные яблоки да за живую воду.

　　- Ты моих детей сберег， спрашивай у меня， чего хочешь： злата ли， серебра ли， камня ли драгоценного.

　　- Ничего， Нагай-птица， мне не надо： ни злата， ни серебра， ни камня драгоценного. А нельзя ли мне попасть в родную сторону？

　　Нагай-птица ему отвечает：

　　- Достань мне два чана - пудов по двенадцати - мяса.

　　Вот Иван-царевич настрелял на взморье гусей， лебедей， в два чана поклал， поставил один чан Нагай-птице на правое плечо， а другой чан - на левое， сам сел ей на хребет. Стал птицу Нагай кормить， она поднялась и летит в вышину.

　　Она летит， а он ей подает да подает…… Долго ли， коротко ли так летели， скормил Иван-царевич оба чана. А птица Нагай опять оборачивается. Он взял нож， отрезал у себя кусок с ноги и Нагай-птице подал. Она летит， летит и опять оборачивается. Он с другой ноги срезал мясо и подал. Вот уже недалеко лететь осталось. Нагай-птица опять оборачивается. Он с груди у себя мясо срезал и ей подал.

　　Тут Нагай-птица донесла Ивана-царевича до родной стороны.

　　- Хорошо ты кормил меня всю дорогу， но слаще последнего кусочка отродясь не едала.

　　Иван-царевич ей и показывает раны. Нагай-птица рыгнула， три куска вырыгнула：

　　- Приставь на место.

　　Иван-царевич приставил - мясо и приросло к костям.

　　- Теперь слезай с меня， Иван-царевич， я домой полечу.

　　Поднялась Нагай-птица в вышину， а Иван-царевич пошел путем-дорогой на родную сторону.

　　Пришел он в столицу и узнает， что Федор-царевич и Василий-царевич привезли отцу живой воды и молодильных яблок и царь исцелился： по-прежнему стал здоровьем крепок и глазами зорок.

　　Не пошел Иван-царевич к отцу， к матери， а собрал он пьяниц， кабацкой голи и давай гулять по кабакам.

　　В ту пору за тридевять земель， в тридесятом царстве сильная богатырка Синеглазка родила двух сыновей. Они растут не по дням， а по часам. Скоро сказка сказывается， не скоро дело делается - прошло три года. Синеглазка взяла сыновей， собрала войско и пошла искать Ивана-царевича.

　　Пришла она в его царство и в чистом поле， в широком раздолье， на зеленых лугах раскинула шатер белополотняный. От шатра дорогу устелила сукнами цветными. И посылает в столицу царю сказать：

　　- Царь， отдай царевича. Не отдашь， - все царство потопчу， пожгу， тебя в полон возьму.

　　Царь испугался и посылает старшего - Федорацаревича. Идет Федор-царевич по цветным сукнам， подходит к шатру белополотняному. Выбегают два мальчика：

　　- Матушка， матушка， это не наш ли батюшка идет？

　　- Нет， детушки， это ваш дяденька.

　　- А что прикажешь с ним делать？

　　- А вы， детушки， угостите его хорошенько.

　　Тут эти двое пареньков взяли трости и давай хлестать Федора-царевича пониже спины. Били， били， он едва ноги унес.

　　А Синеглазка опять посылает к царю：

　　- Отдай царевича……

　　Пуще испугался царь и посылает середнего - Василия-царевича. Он приходит к шатру. Выбегают два мальчика：

　　- Матушка， матушка， это не наш ли батюшка идет？

　　- Нет， детушки， это ваш дяденька. Угостите его хорошенько.

　　Двое пареньков опять давай дядю тростями чесать. Били， били， Василий-царевич едва ноги унес.

　　А Синеглазка в третий раз посылает к царю：

　　- Ступайте， ищите третьего сынка， Ивана-царевича. Не найдете - все царство потопчу， пожгу.

　　Царь еще пуще испугался， посылает за Федором-царевичем и Василием-царевичем， велит им найти брата， Ивана-царевича. Тут братья упали отцу в ноги и во всем повинились： как у сонного Ивана-царевича взяли живую воду и молодильные яблоки， а самого бросили в пропасть.

　　Услышал это царь и залился слезами. А в ту пору Иван-царевич сам идет к Синеглазке， и с ним идет голь кабацкая. Они под ногами сукна рвут и в стороны мечут.

　　Подходит он к белополотняному шатру. Выбегают два мальчика：

　　- Матушка， матушка， к нам какой-то пьяница идет с голью кабацкой！

　　А Синеглазка им：

　　- Возьмите его за белые руки， ведите в шатер. Это ваш родной батюшка. Он безвинно три года страдал.

　　Тут Ивана-царевича взяли за белые руки， ввели в шатер. Синеглазка его умыла и причесала， одежу на нем сменила и спать уложила. А голи кабацкой по стаканчику поднесла， и они домой отправились.

　　На другой день Синеглазка и Иван-царевич приехали во дворец. Тут начался пир на весь мир - честным пирком да и за свадебку. Федору-царевичу и Василию-царевичу мало было чести， прогнали их со двора - ночевать где ночь， где две， а третью и ночевать негде……

　　Иван-царевич не остался здесь， а уехал с Синеглазкой в ее девичье царство.

　　Тут и сказке конец.